All we are is dust in the wind. Stardust
Кузнец из Яцерок
Мы все боялись Гарта. Нехорошие про него слухи ходили… Мне Марфа, бабка, у которой я иногда по хозяйству порался, однажды попросила ему отнести крынку с молоком, мол, он ей за это чегой-то там отремонтирует… Так я долго отнекивался, страшно ведь. Но меня на слабо взяли, пацаны наши, с улицы. Мол, забоишься, Венька, так мы тебя век слабаком считать будем. А сами – ни-ни, нифига они туда не пойдут.
Гарт – кузнец наш, ну, не наш, а деревенский. Его помнят сколько себя. Бабка моя рассказывала, что ее бабка рассказывала, что ей ее… в общем, давно это было, что прадед Гарта пришел в деревню, когда та самая прабабка сама молодая была… Но говорят люди, что то сам Гарт был. Долгожитель мол. Чаклун, значит. Страшно!
Он не злой. Правда, не злой. Он иногда даже на праздники приходит нашенские. Стоит в сторонке, глядит насуплено. Большой, косматый, на ведмедя похожий. Говорят, на ведмедей он с голыми руками ходит. Верю, ой, верю…
Никогда не танцует… Подойдет к столу, выпьет пива с ведро, и идет обратно, медленно так, уверенно. И вот так ему не хватает в эту минуту какого топора или молота в лапищах его, что аж жуть берет! Девки иногда, кто подурнее, в него глазищами стреляют, мол, видный мужик-то. Но он ни гу-гу. А девок потом стращают, мол, будете то да се, мы вас Гарту на сьедение, ибо как он есть змеюка страшная!
Я не понимал этого, да вот деды баяли, что змеюка оно змеюка и есть. Дракон, ведомо. А деревня наша Яцерки называется. От ящерок, ведомо.
А почему Гарт – змей? А кто его знает? Живет на отшибе… Говорят, в пещере ране жил, так потом надоело, он к деревенскому голове пришел, мол, так и так, давай разрешай мне строиться. Ну тот разрешил вроде… Только это еще не Гарт, а тот, который его дед… Кто их разберет? Но почему змей? Говорят, мужик один по пьяни зашел однажды к этому Гарту, мол, заблукал, в другой конец деревни занесло, а она у нас сама подобно змеюке по берегу реки Змейки растянута… Ну зашел, видит – за домом что-то агромадное ворочается… Он поближе – любопытство взяло. А оттуда как в небо – пырск! Туша с хату величиной! Точно не ведмедь… И крылатое такое, ужасть!.
Он сбег, конечно. А с тех пор и пошла сказка про Гарта-змея. Дракона, тобишь.
Ну так вот…
Не думайте, я пошел. Я в байки не особо то. Ну мало ли, ну змеюка… Сказки, кто в них верит? Дети малые, и то. Ну, Гарт, ну старожил. Всяко в лесах наших бывает.
У него любопытно, да. У него там ведмежья шкура валяется на полу, а лосья на стене висит. Он такой, на меня глядит, мол, чего надо, малышня. Я храбро так – Марфа, мол, молоко передала, сама прихворала, не дойдет. Гарт – ну, заползай, малышня.
Я смело так ему – боюсь я заползать, страшный ты. Он как засмеялся. И подарил мне фигурку, из дерева резаную. А фигурка – девица красивая такая, грудастая. Я покраснел, как буряк. Мол, зачем это? Он – да так, вырастешь, ищи такую, духобабу, значит, найдешь, женишься – генофон улучшать будешь. Че за генофон, я не понял, но сказал, что духобаб не бывает. Он покивал, чаю предложил. Я чаю не хотел, все глазел на его хату, а там – и топоры всякие, и странные из дерева резаные фигурки, и вообще штук всяких много, из металла, из дерева, из кости. Музей правда. Я в музее был, когда со школьными своими ездил в центр областной. Правда, автобус по дороге застрял, так мы пешком шли пару миль, намучались. Зато музей здоровский. Правда, я не про музей сейчас, а про Гарта.
Ну я кузню попросил посмотреть, он показал. Там все сложно, ладно и складно. Я даже молот в руках подержал, правда, только рукоять. Гарт сказал, что сам молот как два меня весит, я поверил – рукоять с трудом в ладони легла, такая мощная.
- А ты правда змей? – спросил я, осмелев. Ох, ну и хохотал он, наверно, час целый. Ничего так и не сказал, выпроводил меня, сказал, что ему пора по его змейским делам ползти. Вот толь шутил, толь нет. А мне чего то так жутко стало, я ушел, Марфе сказал, что передам, что отдал молоко, а Гарт сказал, что к ней зайдет поремонтовать то, что обещал.
Вот так.
А потом эти пришли, коричневые. Ну, тоесть они не сразу пришли, а еще целый год мир был. А нам однажды, летом - ну, вы знаете – радио сказало, что война, мол, началась, и наши все в леса подались. Страшно. Говорят, эти враги на танках больших, и еще с неба стреляли. Мол, город наш весь пожгли, и к нам через два дня доберутся. Мама плакала сильно, бросать не хотела пожитки, а у нас ладно все, и корова, и куры. Куда это в леса, а? Как? Не готовы мы были.
А радио ошиблось. Не успели мы – глядим, а за лесом уже бабахало, и люди бежали, мол, пленных там не берут, режут деревни подчистую. Бомбы роняют, и стреляют, и танки еще…
Голова деревни нас созвал, сказал взять мало, кто что может, и в лес, за реку, туда враг пока дойдет, так еще пару дней пройдет, а там, может, и наши подойдет, обещались.
Гарт пришел. Да, Гарт пришел. Голова сказал, чтоб все мужики остались у реки, если танки пойдут, уходить, а если пешие вояки вражьи, так оставаться и баб с детьми прикрывать.
А мне уже тринадцать, и я тоже остался, мои все остались, которые меня старше и такие как я. А что делать – у меня сестра малая, да мать. А отец на войну уже ушел, и мы боялись. Мать меня не хотела оставлять, кричала, но я ее отругал, мол, позорит перед всеми, да перед Катькой вот, а она на меня во как глядит глазищами своими. И вообще Катька на духобабу сама похожа, глазищи, как озера лесные. Тьфу, война на пороге, а я про глазища думаю – подумал, а рука сама запазуху, и там фигурку Гартовскую… Я достал - и Катьке… Она – хлоп-хлоп глазищами, мол, мне, что ли? Сам сделал?
А чего врать. Мож, помру скоро, так она узнает, что не я, злая будет…
Не-а, говорю, не я. Но это тебе, так что бери и не кочевряжься. Она – хлоп-хлоп глазищами, и ее матинка ее утаскивает, и моя уходит тоже, и сестренка.
Вот теперь страшно.
А Гарт говорит – тут стойте, я сам вперед пойду, посмотрю. Голова с него смеется – мол, ты это, не маленький, по кустам не спрячешься. Гарт только ухмыляется, погано так, глазища сверкают, и прямо написано на роже – как он на деревню смотрит – моя деревня, моя река, не отдам!
Я ему сразу поверил, что не отдаст.
А когда танки показались с краю, у дальних хат, мы решили бежать.
Гарт навстречу танкам пошел.
А потом – ну верьте, ну нет…
В общем, ничего от танков не осталось. От трех громадин таких. И от остальных – взвода тоже – ничего не осталось. Не, мы не побежали. Мы смотрели, и еще ловили по кустам тех, кто от него бежал и кричал. А бежать было с чего – он агромадный, если поперек реки ляжет, так две реки накроет. Чернющий, что твоя полночь, и глазищи, как у Катьки, зеленые. И крылья еще – не поверите – с три дома размахом. В общем, танки он порвал, как щенят малых, а солдат этих, чуму коричневую, так вообще огнем попалил, и лапами еще… А потом там еще самолет летел, так он развернулся, чтоб своим передать, мол, так и так, тут неведомое оружие, танки ломает… Гарт полетел за самолетом, и он был больше, чем самолет. Самолет палил по нему, ага, только Гарт не лыком шитый, ему хоть бы хны, а самолет – пых, и нет…
Никто не добрался до своих, до вражьих… А Гарт – к нас, идет… Большой, косматый. И падает… ему руку – крыло тобишь – чуть не порвало.
Бабы его выхаживали, травами отпаивали. Отпоили, а че, мужик как мужик. Потом самогону хлебнул, и домой пошкандыбал. Сказал, если еще че придет – зовите, мужики. Мол, наша деревня, не отдадим.
Вот так.
(с) ...Май...
Мы все боялись Гарта. Нехорошие про него слухи ходили… Мне Марфа, бабка, у которой я иногда по хозяйству порался, однажды попросила ему отнести крынку с молоком, мол, он ей за это чегой-то там отремонтирует… Так я долго отнекивался, страшно ведь. Но меня на слабо взяли, пацаны наши, с улицы. Мол, забоишься, Венька, так мы тебя век слабаком считать будем. А сами – ни-ни, нифига они туда не пойдут.
Гарт – кузнец наш, ну, не наш, а деревенский. Его помнят сколько себя. Бабка моя рассказывала, что ее бабка рассказывала, что ей ее… в общем, давно это было, что прадед Гарта пришел в деревню, когда та самая прабабка сама молодая была… Но говорят люди, что то сам Гарт был. Долгожитель мол. Чаклун, значит. Страшно!
Он не злой. Правда, не злой. Он иногда даже на праздники приходит нашенские. Стоит в сторонке, глядит насуплено. Большой, косматый, на ведмедя похожий. Говорят, на ведмедей он с голыми руками ходит. Верю, ой, верю…
Никогда не танцует… Подойдет к столу, выпьет пива с ведро, и идет обратно, медленно так, уверенно. И вот так ему не хватает в эту минуту какого топора или молота в лапищах его, что аж жуть берет! Девки иногда, кто подурнее, в него глазищами стреляют, мол, видный мужик-то. Но он ни гу-гу. А девок потом стращают, мол, будете то да се, мы вас Гарту на сьедение, ибо как он есть змеюка страшная!
Я не понимал этого, да вот деды баяли, что змеюка оно змеюка и есть. Дракон, ведомо. А деревня наша Яцерки называется. От ящерок, ведомо.
А почему Гарт – змей? А кто его знает? Живет на отшибе… Говорят, в пещере ране жил, так потом надоело, он к деревенскому голове пришел, мол, так и так, давай разрешай мне строиться. Ну тот разрешил вроде… Только это еще не Гарт, а тот, который его дед… Кто их разберет? Но почему змей? Говорят, мужик один по пьяни зашел однажды к этому Гарту, мол, заблукал, в другой конец деревни занесло, а она у нас сама подобно змеюке по берегу реки Змейки растянута… Ну зашел, видит – за домом что-то агромадное ворочается… Он поближе – любопытство взяло. А оттуда как в небо – пырск! Туша с хату величиной! Точно не ведмедь… И крылатое такое, ужасть!.
Он сбег, конечно. А с тех пор и пошла сказка про Гарта-змея. Дракона, тобишь.
Ну так вот…
Не думайте, я пошел. Я в байки не особо то. Ну мало ли, ну змеюка… Сказки, кто в них верит? Дети малые, и то. Ну, Гарт, ну старожил. Всяко в лесах наших бывает.
У него любопытно, да. У него там ведмежья шкура валяется на полу, а лосья на стене висит. Он такой, на меня глядит, мол, чего надо, малышня. Я храбро так – Марфа, мол, молоко передала, сама прихворала, не дойдет. Гарт – ну, заползай, малышня.
Я смело так ему – боюсь я заползать, страшный ты. Он как засмеялся. И подарил мне фигурку, из дерева резаную. А фигурка – девица красивая такая, грудастая. Я покраснел, как буряк. Мол, зачем это? Он – да так, вырастешь, ищи такую, духобабу, значит, найдешь, женишься – генофон улучшать будешь. Че за генофон, я не понял, но сказал, что духобаб не бывает. Он покивал, чаю предложил. Я чаю не хотел, все глазел на его хату, а там – и топоры всякие, и странные из дерева резаные фигурки, и вообще штук всяких много, из металла, из дерева, из кости. Музей правда. Я в музее был, когда со школьными своими ездил в центр областной. Правда, автобус по дороге застрял, так мы пешком шли пару миль, намучались. Зато музей здоровский. Правда, я не про музей сейчас, а про Гарта.
Ну я кузню попросил посмотреть, он показал. Там все сложно, ладно и складно. Я даже молот в руках подержал, правда, только рукоять. Гарт сказал, что сам молот как два меня весит, я поверил – рукоять с трудом в ладони легла, такая мощная.
- А ты правда змей? – спросил я, осмелев. Ох, ну и хохотал он, наверно, час целый. Ничего так и не сказал, выпроводил меня, сказал, что ему пора по его змейским делам ползти. Вот толь шутил, толь нет. А мне чего то так жутко стало, я ушел, Марфе сказал, что передам, что отдал молоко, а Гарт сказал, что к ней зайдет поремонтовать то, что обещал.
Вот так.
А потом эти пришли, коричневые. Ну, тоесть они не сразу пришли, а еще целый год мир был. А нам однажды, летом - ну, вы знаете – радио сказало, что война, мол, началась, и наши все в леса подались. Страшно. Говорят, эти враги на танках больших, и еще с неба стреляли. Мол, город наш весь пожгли, и к нам через два дня доберутся. Мама плакала сильно, бросать не хотела пожитки, а у нас ладно все, и корова, и куры. Куда это в леса, а? Как? Не готовы мы были.
А радио ошиблось. Не успели мы – глядим, а за лесом уже бабахало, и люди бежали, мол, пленных там не берут, режут деревни подчистую. Бомбы роняют, и стреляют, и танки еще…
Голова деревни нас созвал, сказал взять мало, кто что может, и в лес, за реку, туда враг пока дойдет, так еще пару дней пройдет, а там, может, и наши подойдет, обещались.
Гарт пришел. Да, Гарт пришел. Голова сказал, чтоб все мужики остались у реки, если танки пойдут, уходить, а если пешие вояки вражьи, так оставаться и баб с детьми прикрывать.
А мне уже тринадцать, и я тоже остался, мои все остались, которые меня старше и такие как я. А что делать – у меня сестра малая, да мать. А отец на войну уже ушел, и мы боялись. Мать меня не хотела оставлять, кричала, но я ее отругал, мол, позорит перед всеми, да перед Катькой вот, а она на меня во как глядит глазищами своими. И вообще Катька на духобабу сама похожа, глазищи, как озера лесные. Тьфу, война на пороге, а я про глазища думаю – подумал, а рука сама запазуху, и там фигурку Гартовскую… Я достал - и Катьке… Она – хлоп-хлоп глазищами, мол, мне, что ли? Сам сделал?
А чего врать. Мож, помру скоро, так она узнает, что не я, злая будет…
Не-а, говорю, не я. Но это тебе, так что бери и не кочевряжься. Она – хлоп-хлоп глазищами, и ее матинка ее утаскивает, и моя уходит тоже, и сестренка.
Вот теперь страшно.
А Гарт говорит – тут стойте, я сам вперед пойду, посмотрю. Голова с него смеется – мол, ты это, не маленький, по кустам не спрячешься. Гарт только ухмыляется, погано так, глазища сверкают, и прямо написано на роже – как он на деревню смотрит – моя деревня, моя река, не отдам!
Я ему сразу поверил, что не отдаст.
А когда танки показались с краю, у дальних хат, мы решили бежать.
Гарт навстречу танкам пошел.
А потом – ну верьте, ну нет…
В общем, ничего от танков не осталось. От трех громадин таких. И от остальных – взвода тоже – ничего не осталось. Не, мы не побежали. Мы смотрели, и еще ловили по кустам тех, кто от него бежал и кричал. А бежать было с чего – он агромадный, если поперек реки ляжет, так две реки накроет. Чернющий, что твоя полночь, и глазищи, как у Катьки, зеленые. И крылья еще – не поверите – с три дома размахом. В общем, танки он порвал, как щенят малых, а солдат этих, чуму коричневую, так вообще огнем попалил, и лапами еще… А потом там еще самолет летел, так он развернулся, чтоб своим передать, мол, так и так, тут неведомое оружие, танки ломает… Гарт полетел за самолетом, и он был больше, чем самолет. Самолет палил по нему, ага, только Гарт не лыком шитый, ему хоть бы хны, а самолет – пых, и нет…
Никто не добрался до своих, до вражьих… А Гарт – к нас, идет… Большой, косматый. И падает… ему руку – крыло тобишь – чуть не порвало.
Бабы его выхаживали, травами отпаивали. Отпоили, а че, мужик как мужик. Потом самогону хлебнул, и домой пошкандыбал. Сказал, если еще че придет – зовите, мужики. Мол, наша деревня, не отдадим.
Вот так.
(с) ...Май...
@темы: МАГІЧНИЙ ТЕАТР ТІЛЬКИ ДЛЯ БОЖЕВІЛЬНИХ, Сорочье гнездо, библиотека, мистецтво тисячі дрібниць