01.10.2009 в 23:01
Пишет
Karolina Cienkowska:
Волшебный рецепт апельсиновых цукатов от жж-юзера sulamita.
Делать цукаты – прелесть, что за занятие! Как раз для тех, кто проводит время свое сладко и бессмысленно, томясь вынужденным бездельем, домашним арестом.Делать цукаты – прелесть, что за занятие! Как раз для тех, кто проводит время свое сладко и бессмысленно, томясь вынужденным бездельем, домашним арестом.
Делать цукаты – диво, как долго! Только в этом и есть смысл – час за часом, засыпая и просыпаясь, можно таращиться на не проходящий с мая дождь за окном, занимаясь при этом делом важным и достойным.
Делать цукаты – это на самом деле все равно, что делать счастье: из ничего, через время, вдруг и без всяких усилий, раз – и чудо!
Тысяча маленьких засахаренных чудес.
Сухое варенье.
Доморощенный мармелад.
Радость на зиму.
В кухне пахнет расплавленной Италией, лавкой восточных сладостей, бабушкиным буфетом, Рождеством и трюмами всех заморских кораблей, везущих по раскрашенным книжным просторам в своем деревянном нутре диковиные цитрусы.
И можно, надрезая острой сталью упругую апельсинную шкуру, без конца играть то в умницу Мари Штальбаум, то в бездельницу Принцессу Пирлипат, пока цедра, почти без помощи волшебства, пройдет тысячи превращений от цитрусовых корочек до засахаренных сластей.
Как же просто и счастливо –
обнимать ладонью рыжий гладкий полновесный плод, вжимать осторожно в его бугристую кожу тонкое лезвие, делая надрез вокруг апельсиновой оси, деля его цедру на четыре лепестка;
точными пальцами, пропитанными уже апельсинной сладостью пощипывающей вокруг заусенца, снимать это толстое, подбитое ватой, оранжевое пальто в четыре приема и обнаруживать дрожащий и дольчатый плод в бело-волокнистой просвечивающей сорочке;
упруго давя на нож, кроя вдоль и поперек плотную кожуру, ловить однообразный ритм режущих звуков, порой срываясь лезвием на стук о деревянную досочку;
вдыхать добытый острый эфирный запах, несущий, кроме кислоты и сладости, терпкость свежемолотых горошин розового перца, мягкую горечь нагретого солнцем соснового тела и невыносимый мускусный мед разлитых в детстве духов.
Когда же вся кожура монашески терпеливо порезана на тысячу будущих цукатов (Господи, а теперь подскажи куда девать целое стадо голеньких апельсинов, что ютятся и начинают уже усыхать на подоконнике?!) начнется однообразное действие растянутое, как на пяльцах, в пространстве и времени: вымачивать, варить, томить в сиропе, подогревать, остужать, засахаривать, помешивать и подсушивать.
То есть сначала натуральным образом вымачивать. Просто залить этих пахучих и липких крошек, бывших корок, ледяной водой и караулить потом кастрюльку от домашних со звонкими воплями: « мои ЦУКАТЫ!!!» двое суток, с важным видом меняя там воду утром и вечером. Это же не просто так – кожура в воде – это таинство, избавляющее сласти от противной горчинки.
А потом, сменив в пятый раз так быстро становящуюся душистой воду, наступает пора их варить.
Варить их, бедняжек, словно хозяина Конька-Горбунка, в кипящей воде двадцать минут, коротая время поделкой сахарного сиропа. Это уж куда как просто – на полкило корок три стакана сахара и полтора – воды. Все нагревать, помешивая волшебной палочкой.
А потом – из кипятка – в кипящий сироп. И снять с огня, чтобы остужались пять-шесть часов.
И опять – варить, принюхиваясь к дивно изменившемуся запаху. Уже не терпкому - чувственно-нежному, душистому, сладкому. Так пахнет ношеный шелк, если прогладить его горячим утюгом. Так пахнет кожа золотисто-веснушчатых женских плеч нагретых апельсиновым солнцем. Так пахнет в волшебном сладком королевстве с марципановыми воротами, где хозяйкой по ныне прелестная Мари Штальбаум-Дроссельмейер.
Варить ничтожные пять – семь минут, чтобы остужать потом двенадцать часов. И так – три раза. День-ночь-день.
В третий раз нагревая стеклянистый густой сироп, уже добавив туда напоследок горошинки ядовито-белой лимонной кислоты вдруг замечаешь – все как и было обещано – замоченные в блестящей сладости осколки рыжего счастья превратились в нежно прозрачные цукаты.
Осталось только подсушить.
На воздухе или в открытой духовке.
Вот только разница в способе сушки приводит к драматически несходным результатам.
Разложенные по всему дому на ресторанно-огромных тарелках белого фарфора, вызывающие непроходящее желание съесть не дожидаясь зимы, цукаты сохнут долго, превращаясь в нежно-упругие, чуть сочные сласти.
Рассыпанные поверх вощеной бумаги на противне в духовке, даже при маленькой температуре становятся тягучими, мармеладно-карамелизированными. А если передержать, то и вовсе – жесткими от жженого сахара.
Крошечной феей, рассыпая потом содержимое тарелок и противней по стеклянным баночкам, мечтая уже о цукатах морковных и лимонных, с кардамоном, гвоздикой, мускатным орехом и перцем, нет-нет – кошачьим движением просыпешь несколько штук мимо банки, прямо себе в рот, прикроешь в сладко-кислом удовольствия ресницы и оближешь засахаренные пальцы один за другим.
(с - Наталья Тур)
МэйЛу, спасибо за честь
Надеюсь, еноту понравится...
@темы:
The Cookbook of Good Mornings,
Кошкин дом,
МАГІЧНИЙ ТЕАТР ТІЛЬКИ ДЛЯ БОЖЕВІЛЬНИХ,
Сорочье гнездо,
кав'ярня,
мистецтво тисячі дрібниць
-
-
15.01.2010 в 13:42-
-
15.01.2010 в 13:43Енот сразу проникся симпатией к девушке и её варенью.
-
-
15.01.2010 в 13:57Доброго ранку))