The Cookbook of Good Mornings: Winter Recipes of Warmth

суббота, 20 февраля 2010

12:48

Llynn

All we are is dust in the wind. Stardust

Когда-нибудь меня спросят: что ты делала зимой? Я скажу: замерзала. Хотелось тепла, тонкого и золотистого, как сливочное масло и серёжки у ольхи. Хотелось простых вещей.
(с - МэйЛу)

Эльже Ружана из Вены: Холод и снег заставляют искать тепла в мелочах

Туве Янссон: А как прекрасно собирать всё, что есть у тебя, и складывать к себе поближе, собрать своё тепло и свои мысли, зарыться в глубокую норку – крепкое и надёжное укрытие; защищать его как что-то важное, дорогое, твоё собственное.

Foruvie: "Как устоять, не упасть в зимнюю круговерть, не растерять себя по снежинкам? Вот старый и проверенный рецепт: плитка горького шоколада, горсть шиповника, золотой мёд в баночке и горячий чай в кружке. Истёртые строки на пожелтевшем от времени листе бумаги. Садитесь к огню; я расскажу вам сказку. Когда-нибудь она спасёт вам жизнь. В её словах, в её древних образах, впечатавшихся в сердце, спит тепло. "

Я расскажу вам, что мы все переживём эту зиму.
Да, воздух тугой и жёсткий, полон снега, и над головой бездна, и бездна под ногами. Перекатывается ветер в тучах, плачет лес. Страшно, темно. Бело, мертвенно. Химера замрёт за плечом, оскалиться из темноты зверь, будут хищные вьюги, будут дикие бури, долгие ночи и леденящий холод. Нечисть поднимется со дна мира, из глубин души и потянет к огню когтистые лапы.
Не отлита серебряная пуля, чтобы выстрелить в сердце такому созданию. Не выковано из чистой стали лезвие ножа, чтобы ударить насмерть. Не нанизаны в молитву священные слова, чтобы изгнать навеки их тени из тёмных углов. Беззащитен оставшийся наедине со зверем из середины зимы, попавшийся охотящемуся оборотню-призраку.
Что есть? Те истории, передающиеся из поколения в поколение, из уст в уста. Вьевшиеся в память инстинктами, вплавившиеся в кровь и кость, в разум. Но это боль, насилие и убийства. Истории зависти, похоти, мести и жестокости, рассказы о мире, тонущем в крови. Это зеркало темноты, чёрных и гремящих веков. Это ужас, принявший маску чудовища, ухмылку злой ведьмы. Это треск костра, безумие толпы, волчий вой и шипение раскалённого железа. Это мрак человеской души, невежество и дикость. Вот что веками хранили в сердцах и облекали в слова.
Но под всем этим, под отчанияем, болью, страхом есть нечто большее, нечто более значимое, чем грязь и кровь. Это то, что учит нас помнить, как – быть людьми. Встречаться со злом. Не отступать даже перед чудовищем, неважно, какое оно огромное и непобедимое. Идти за мечтой, хоть и семь лет в железных башмаках. Сказки учат нас самому главному – надежде. Жизни.
Сейчас настало тёмное время. Усталость навалилась, мёрзнут пальцы и холодно сердцу. Ночами не верится, что взойдёт солнце, как не верится, что зима пройдёт, стает снег и будет расти трава. Но чернильные вечера – это колодцы историй, тысячи сказок. Сказки жестоки. Сказки – настоящие, древние, живые, почти нечеловеческие – страшны. Но в их крови жизнь, а не смерть. Их корень – возрождение и надежда. Да, они – уроки добра. Да, они – наш щит против усталости и страха.
Что же делать? Как устоять, не упасть в зимнюю круговерть, не растерять себя по снежинкам? Вот старый и проверенный рецепт: плитка горького шоколада, горсть шиповника, золотой мёд в баночке и горячий чай в кружке. Истёртые строки на пожелтевшем от времени листе бумаги. Садитесь к огню; я расскажу вам сказку. Когда-нибудь она спасёт вам жизнь. В её словах, в её древних образах, впечатавшихся в сердце, спит тепло. Дремлет пепельная сталь, которой боится нечисть. Прячется заклятье, отгоняющее беду.
…Я расскажу вам, что мы переживём эту зиму и встретимся в весне – живые…

(c- Foruvie)

Г.Иванов: "Зверьки, зверьки,-- нашептывал им по вечерам из щели страшный фон Клоп,-- жизнь уходит, зима приближается. Вас засыпет снегом, вы замерзнете, вы умрете, зверьки,-- вы, которые так любите жизнь". Но они прижимались тесней друг к другу, затыкали ушки и спокойно, с достоинством, отвечали-- "Это нас не кусается". »
«Зверьки были с нами неразлучны. Они ели из наших тарелок и спали в нашей кровати. Главными из них были два Размахайчика.

Размахайчик Зеленые Глазки был добродушный, ласковый, никому не делавший зла. Серые Глазки, когда подрос, оказался с характером. Он при случае мог и укусить. Их нашли под скамейкой метро, в коробке от фиников. К коробке была приколота записка: "Размахайчики, иначе Размахай, иначе Размахайцы. Австралийского происхождения. Просят любить, кормить и водить на прогулку в Булонский лес".

Были и другие зверьки: Голубчик, Жухла, Фрыштик, Китайчик, глупый Цутик, отвечавший на все вопросы одно и то же-- "Цутик и есть". Была старая, грубоватая наружно, но нежнейшая в душе Хамка с куцым рыбьим хвостом. Где-то в стороне, не принимаемый в компанию, наводящий неприязнь и страх, водился мрачный фон Клоп.

У зверьков был свой быт, свои привычки, своя философия, своя честь, свои взгляды на жизнь. Была у них собственная звериная страна, границы которой, как океан, омывал сон. Страна была обширная и не до конца обследованная. Известно было, что на юге живут верблюды, их по пятницам приходит мыть и стричь белая лошадь. На крайнем севере всегда горела елка и стояло вечное Рождество.

Зверьки объяснялись на смешанном языке. Были в нем собственные австралийские слова, переделанные из обыкновенных на австралийский лад. Так, в письмах они обращались друг к другу "ногоуважаемый" и на конверте писали "его высокоподбородию". Они любили танцы, мороженое, прогулки, шелковые банты, праздники, именины. Они так и смотрели на жизнь: Из чего состоит год?-- Из трехсот шестидесяти пяти праздничков.-- А месяц?-- Из тридцати именин.

Они были славными зверьками. Они, как могли, старались украсить нашу жизнь. Они не просили мороженого, когда знали, что нет денег. Даже когда им было очень грустно, они танцевали и праздновали именины. Они отворачивались и старались не слушать, когда слышали что-нибудь плохое. "Зверьки, зверьки,-- нашептывал им по вечерам из щели страшный фон Клоп,-- жизнь уходит, зима приближается. Вас засыпет снегом, вы замерзнете, вы умрете, зверьки,-- вы, которые так любите жизнь". Но они прижимались тесней друг к другу, затыкали ушки и спокойно, с достоинством, отвечали-- "Это нас не кусается". »

(с) Г.Иванов. Спасибо tes3m